«Пустоши» Олег Погодин (киновед по образованию, автор презабавного боевика «Непобедимый», большой любитель писателя Фолкнера) на данный момент является одним из ярчайших представителей сугубо жанрового кинематографа. Каждой своей новой работой он доказывает, что не перевелись еще на Руси режиссеры, которым можно смело доверить освоение голливудских бюджетов. Новый фильм Погодина демонстрирует состоятельность своего создателя в каждом кадре. В какой-то момент «Дом» даже перестает быть похожим на кино, и становится одной большой нарядной иллюстрацией к некому несуществующему резюме, где режиссер перечисляет все свои профессиональные качества. Их тут видно сразу: и глаз у человека незамыленный, и культурный бэкграунд хороший, и с актерами работать умеет (как ни странно, круче всех в актерском ансамбле смотрится не традиционно монументальный Ступка, сколько артистка Редникова, пребывающая в незабываемом образе окрысившейся интеллигентки, которая сквозь зубы поясняет членам нерадивой семьи значения слов «жовиальный» и «гедонизм»).
А еще автор не обделен редчайшим в этой стране талантом — снимать «наше», но по заграничным канонам. В этом плане «Дом» сколочен реально на совесть, не придерешься. Внимательный оператор, подолгу рассматривая бескрайнюю донскую степь, складными визуальными рифмами отсылает не к Луцику и Саморядову, как можно было предположить, а к Терренсу Малику с его «Днями жатвы». Режиссер, недвусмысленно намекая на массовое убийство в станице Кущевская, перебирает все возможные интонации — от современного криминального эпоса до постмодернистского балагана, что устроили на свадьбе Умы Турман в одном известном фильме. Композитор же дает такого Нино Рота, что нескромные аналогии с «Крестным отцом» возникают уже чисто на подсознательном уровне. Пожалуй, единственная беда «Дома» заключается в его позиционировании. Фильм зачем-то продается продюсером Сельяновым как высокопарная притча о природе всеразрушающего насилия, которое зачинается и культивируется с самых пеленок. И, увы, в этом качестве картина совсем не работает.
Погодин — талантливейший ремесленник, каких днем с огнем не сыщешь. Однако для авторского высказывания режиссеру не хватает авторской же бескомпромиссности. «Дом» — кино донельзя конформистское. Прежде чем дойти до проката, сценарий фильма переписали тысячу раз, сократив хронометраж и здорово сместив акценты истории. В итоге заявленная притча вышла нескладной, изрядно запинающейся и грубоватой (особенно к финалу, в котором Погодин вместе с инвалидной коляской одного из героев выруливает на территорию совсем уж телесериалов). Тем не менее, некоторая топорность не мешает воспринимать ленту как стилистический эксперимент, многофигурную мелодраму и попытку посмотреть на национальную идентичность сквозь призму американской культуры. Культуры этой здесь хоть отбавляй: невероятно красиво полыхают молнии, когда родственнички учиняют потасовку; очень здорово смотрятся головорезы в своих черных строгих костюмах на фоне колосящихся золотых полей. И да — наверное, позы во всем этом чуть больше, чем правды. Но ведь и время сегодня такое: по крайней мере, правды в афористическом «мой дом – моя крепость» с каждым днем тоже становится все меньше и меньше.
Режиссер фильма «Дом» Олег Погодин рассказывает о России, критиках, современном зрителе, таланте и вдохновении «Дом» — сугубо национальная история? Учитывая наши реалии и особенности нашего национального характера, "Дом", безусловно, фильм российский. Хотя и в Латинской Америке и в Китае, и в Японии найдутся семьи, в которых именно так воспитывают детей, в которых царит такой вертикальный иерархический уклад, где фигура отца стоит сверху, а остальные являются практически его подчиненными. Россия вообще иерархическое государство. Вертикаль власти в нашей стране — абсолют. Если говорить о протестантских странах, то там есть понятие протестантской ячейки, когда каждый сектор отвечает за себя и за другой сектор. А у нас за всех отвечает старший.
[center]
[/center]
[center]
Кадр из фильма «Дом»[/center]
Герои все время подчеркивают, что они русские люди, и в этом их сила. Трагический финал — это от переизбытка русскости или, наоборот, от нехватки? Да дело не в русскости. Я хотел рассказать о насилии, показать, что оно ведь произрастает не вне гуманитарных ценностей, а внутри них. Семья же это тоже система ценностей, и воспитание у Шамановых ставит насилие как метод во главу угла.
А почему вдруг система дала сбой, привела к обратному эффекту именно сейчас? Еще же дед в свое время белых расстреливал? Или это христианское воздаяние? Насилие — это бумеранг. Так и начинается расползание общества. Сначала один перестает общаться с другим, потом накапливаются обиды. А что касается христианства, то за весь фильм икона появляется лишь однажды, да и то стоит у пьющего интеллигента, который по сути не особенно-то и верит. В этой семье Бога нет. Она Бога не осознает. Здесь и страсти закипают неосознанно. Вообще в любом народе, а в нашем особенно, много неосознанного. Отец говорит: "Не этого я хотел". А чего ты хотел? В основе его второго разговора с сыном лежит неумение сказать о своей любви к нему. Он снова долдонит про силу и банально не может сказать, как переживает. Единственный, кто здесь формулирует внятно, что любить тяжело, — сестра, а единственный кто говорит, что любить надо, — бандит, хлебнувший насилия выше крыши.
Это фильм о грехе и воздаянии. Неосознанный грех не перестает быть грехом. Библейский мотив есть, но он скрыт. Мне не хотелось решать его в лоб. Можно сказать, что моя картина только по видимости русская, а по методам смыслового сложения и драматургии — американская. В советском кино вообще редко что-либо решалось через внутренний мир людей. И сегодня это наследие работает. Надо либо через звонкую метафору, как у Тарковского, либо взять и в качестве нравоучения ввести напрямую в действие священника, как в "Острове". "Остров" по сути — советский фильм. Правда, хороший советский фильм.
Почему вы оставляете в живых самых никчемных персонажей? Цельного человека не изменить. Можно говорить все что угодно о Григории Шаманове, но он личность завершенная, он меняться не будет. А эти двое — слабые, расхламленные в разные стороны люди, я им даю шанс. Им придется стать другими, стать сильнее, чтобы заботиться о детях. Им не удалось стать цветом интеллигенции, но зато предстоит стать хотя бы просто людьми.
Не было соблазна после такого веселого бади-муви, как "Непобедимый", продолжать в том же духе? Конкуренции-то почти нет. Все как раз серьезные притчи снимают.
Я сейчас работаю над приключенческим боевиком про Куликовскую битву. Так что я и не уходил. Я хотел сделать из "Непобедимого" (он, кстати, в рабочем варианте назывался лучше — "Человек Востока") боевик с элементами политического памфлета, где даже главный герой не совсем правильный. В каком-то смысле, он как раз воспитанник дома Шамановых. Нас четыре года мотало с проектом. Вначале он задумывался как продолжение сериала "Родина ждет". Действие должно было происходить в Индии, а потом режиссера с проекта сняли, пришлось переделывать в четырехсерийный формат. Потом ушел Хабенский (он должен был играть Шеринга), а мы уже были в запуске, поэтому бюджет существенно уменьшился, и экшном пришлось жертвовать. Многое должно было быть по-другому: генералы не были кабинетными, сюжетная схема была сложнее. В итоге пришлось перевести все на прямой конфликт Кремнева и Шеринга, а этого недостаточно. В общем, у меня сложное отношение к этой картине. А вот "Дом" на мой взгляд, получился.
А вы правда закончили киноведческий факультет? Да, хотя я как киновед даже не заявился. Так, прочитал пару лекций в гуманитарных университетах по истории кино.
Киноведческая закалка как-то отражается на режиссерской работе? Ну конечно — нет свободного видения. С другой стороны, знания меня не угнетают. Например, в "Куликовской битве" я намеренно опираюсь на Куросаву и его дзедайгеки (фильмы про самураев).
А Куликовская битва как соотносится с современностью? Это приключенческий фильм, поэтому историю напрямую на наш день не спроецируешь. Но многое и правда похоже. XIV век на Руси был веком глобализированного общества. Это не была лапотная Русь, где все задыхались от голода и гнета невежества. Новгородское княжество было самым образованным и продвинутым. Купцы знали по 5-6 языков. С московским княжеством было сложнее. Это был спрут, который, как и сейчас, поглощал все что было в русских княжествах. Мы были открыты миру на тот момент. У нас не было идеологии неприятия, скажем, татар или хазар. Нет, когда надо было, дружина объединялась и давала отпор, но не было неприятия другого образа жизни.
[center]
[/center]
[center]
Кадр из фильма «Дом»[/center]
Москва давала Нижегородскому княжеству свободно развиваться, но все равно все под собой держала. Был свой "телевизор" в образе просвещенных купцов, были инновации того времени, например, подзорные трубы, дамасская сталь, зеркала карманные.
Куликовская битва стала моментом выбора между западным путем развития и евразийским, которым мы до сих пор развиваемся.
Но мы же до сих пор регулярно смотрим на запад и пытаемся переориентироваться? Что-то пока не очень получается. Россия всегда шла путем страдания. Ухудшенный вариант уже прошли при советской власти, сейчас чуть лучше, но в принципе, тоже самое. Но страдать вечно нельзя, и, может быть, мы куда-нибудь и выйдем.
Чего не хватает современной кинокритике? Никто не интересуется, из какого сора растут цветы. Нужно знать производственный процесс, уважать и любить кино. Сегодня критика разговаривает сверху, с надменной снисходительной интонацией. "Это мы видели, и это тоже видели, и все мы видели". А кино ведь не только для вас, ребята, да и скорее всего — не для вас. Оно для зрителей. Кинокритика сегодня ушла от этической и эстетической дихотомии, она больше не делит кино на хорошее и плохое, она его делит на смотрибельное и несмотрибельное. Хавается или не хавается, в соответствии с требованиями коммерческого рынка. При этом орел здесь не тот, кто выше взлетел, а тот, кто больнее клюнул. Сколько критиков обрушилось на "Непобедимого"...
Многие хвалили... Я знаю, но все же. Притом что он несовершенен, такого отношения он не заслуживает. Это была первая попытка сделать актуальный отечественный боевик, а не боевик с абстрактными злыми силами. Можно было поругать, было за что, но никто из критиков даже не отметил саму попытку. Критик — это зритель, только более знающий. Если он на самом деле хочет что-то понять, то должен нырять глубже. А так, читаешь любую рецензию и видишь вместо понимания какую-то школу злословия и ярмарку тщеславия в одном флаконе. Самое интересное в кино, на мой взгляд, это авторы и то, как они снимают фильмы. Если критику или киноведу на это наплевать, ничего он никогда не поймет. Россия вообще антикинематографическая страна. У нас, например, сегодня почти нет кинолитературы. А в той же Канаде можно на каждой бензоколонке найти две-три книжки о кино. Причем серьезные. Я в Торонто на одной бензоколонке купил "Разговоры c Билли Уайльдером" Кэмерона Кроу, а на другой — монографию о Джоне Форде.
А вы не планируете что-то такое написать? Тем более опираясь на режиссерский опыт. Я хотел бы сделать, и может быть еще сделаю, книжку-интервью с Андреем Кончаловским. Книжки-интервью — это же самое интересное. Очень люблю Питера Богдановича. Все, что он пишет, действительно сделано с пониманием и любовью к кино.
[center]
[/center]
[center]
Кадр из фильма «Дом»[/center]
Вот вы сказали, что кино не для критиков, а для зрителей, а вот зритель у «Непобедимого» и у «Дома» он один и тот же? Нет. Непобедимого смотрели в основном молодые, и они, мне кажется, его не поняли. Просто не прочитали картину, как я того ожидал. Вообще зритель, способный прочитать полижанровое произведение — уходящая натура. Появился тип зрителя, который требует определенности: пришел смеяться, значит надо смеяться до смерти, пришел смотреть боевик, значит пусть Джейсон Стэтэм безостановочно всех мочит. Мое поколение выросло на полижанровом кино. "Белое солнце пустыни" — это полижанровый фильм. "Кто есть кто" с Бельмондо, одна из моих любимых картин такого плана, — это сочетание серьезного и смешного. Сейчас из экшна ушел элемент игры со зрителем. Вот, например, "Смертельная гонка" П.С.Андерсена — все очень изощренно в плане каких-то визуальных штук, но у картины напрочь отсутствует второе эмоциональное дно. Да какое дно, это все плоскость, разрисованная граффити. В "Безумном Максе" юмор был, а здесь нет. Для меня художник, это тот, кто способен внести в фильм более одной интонации. Выдержать одну интонацию от начала до конца — вопрос самодисциплины, а добавить что-то сверх этого — вопрос таланта и вдохновения. Не мне судить, получается ли у меня, но я, во всяком случае, стараюсь.
